В галерее FUTURO в Нижнем Новгороде до 18 апреля можно увидеть выставку «Твое сознание не знает границ», которая в прошлом году совершила своего рода турне по разным городам России. Она демонстрировалась на Винзаводе в Москве, в Севкабеле Порту в Санкт-Петербурге и в центре современной культуры «Смена» в Казани. Это персональный проект двух молодых художников, Юлии Вирко и Антона Гельфанда, которые ранее находились вне контекста современного российского искусства. Антон живет и работает в Нью-Йорке, а Юлия лишь недавно переехала жить в Москву из США. Экспозиция представляет собой тотальную инсталляцию-лабиринт, где чередуются живопись, фотография, объекты, видео и коллажи. Мы попросили художников рассказать о заключительной версии проекта, представленной в Нижнем Новгороде.
Экспозиция размещена в конструкции, созданной из профнастила, и до приезда в Нижний Новгород демонстрировалась в индустриальных пространствах, где смотрелась гармонично. Здесь же проект размещен в историческом особняке XIX века, который занимает галерея FUTURO. Вписался ли он в это пространство?
Юлия Вирко: Мне очень понравилось, как выглядел наш лабиринт и современные работы на контрасте со старыми стенами. Пространство произвело на меня колоссальное впечатление во многом по той причине, что это как раз старое помещение. Кстати, я впервые в Нижнем Новгороде, и могу сказать, что город нас встретил потрясающе. Все были очень рады, довольны и интересовались проектом, что нам было очень приятно.
Антон Гельфанд: Я сейчас нахожусь в Нью-Йорке и еще не был в Нижнем Новгороде, но уже могу сказать, что это место действительно уникальное. Пространство красивое и явно обладает мощной энергетикой.
Выставка изначально была задумана «кочующей»?
Ю.В.: Когда мы только начинали работать над нашей выставкой, то не предполагали, что поедем в другие города. В дальнейшем проект немного менялся в зависимости от помещения, где он демонстрировался. Например, в Москве пространство на Винзаводе позволяло нам показать большинство работ, так же как в Севкабеле. В Казани и в Нижнем Новгороде из-за того, что места было меньше, нам надо было подстраивать наш лабиринт и количество работ.
А.Г.: Давайте не будем забывать, что Юлия и я отчасти сами кочевники. Мы всегда были в движении. Это часть нашей идентичности. Проект получился благодаря нашим невероятно талантливым организаторам, кураторам и дизайнерам. Это был действительно коллективный опыт. Как только дело сдвинулось с мертвой точки, мы смогли воспользоваться этим импульсом и адаптировались к каждому новому городу и выставочному пространству, но суть выставки всегда оставалась прежней. Есть несколько основных работ, которые являются центральными и они находятся в диалоге друг с другом.
Это ваш первый персональный совместный проект. Что вам дал этот опыт?
А.Г.: Работа с Юлией над этим проектом стала одним из ярких моментов моей карьеры. Вы действительно можете многому научиться, последовательно работая с человеком над одним проектом в течение длительного периода времени. Профессия художника предполагает одиночество, ведь это очень замкнутый образ жизни. Но я нахожу утешение в работе со своими сверстниками, такими как Юля, она очень талантливый и профессиональный человек. У нас много точек пересечения. Мы умеем себя презентовать, и видим, к чему это может привести в нашей работе.
Ю.В.: Мы знакомы уже много лет, наверное, лет восемь. Антон из династии художников. Мама Антона – Катя Левенталь, потрясающий художник, так же как и ее отец, Валерий Левенталь. Именно она готовила меня к университету и стала для меня не просто учителем, а наставником, частью семьи. Я надеюсь, что зрители тоже посмотрят ее работы. В общем, так мы и познакомились с Антоном. Потом я приезжала в Америку и готовилась к поступлению уже там, Антон старше меня и он уже был в университете. Я видела, над чем он работает, когда он приезжал, видел то, что я делаю.
Антон, а вы общаетесь с другими русскоязычными художниками в Нью-Йорке?
А.Г.: Одна из замечательных особенностей этой профессии – художники и творческие люди являются частью глобального сообщества, которое не разделено по национальностям или географическому положению. Мы все часть большого диалога, и наша приверженность своему делу это то, что нас объединяет. Конечно, в Нью-Йорке есть и другие русскоязычные художники. Я всегда готов к сотрудничеству и совместным проектам в будущем, но пока я хотел бы продолжить свою студийную практику, изучить то, над чем я работал. Я чувствую, что мне нужно снова вернуться к исходной точке и подумать о том, что я хочу сказать и как я хочу это сделать. Всегда интересно начинать заново.
Юлия, вы переехали в Москву после того, как длительное время жили и учились в США. Насколько вам здесь комфортно работать?
Ю.В.: Я уехала за границу, когда мне было 11 лет, и бывала здесь только наездами. Честно говоря, мне было волнительно находиться в Москве подолгу из-за отсутствия друзей здесь. Сейчас я впервые нахожусь в России столь продолжительное время, я органично нашла свою компанию, хотя они не художники. Большую роль играет то, что во время работы над этим проектом я нашла свою мастерскую, до того у меня не было своего помещения. Когда появляется такая свобода, это очень хорошо влияет на продуктивность. Единственное, мне здесь пока не хватает возможности с кем-то обсуждать свои идеи. Когда ты учишься в художественном университете, ты можешь идти по улице с проектом, остановить любого студента, пересказать ему свою идею и спросить, что он о ней думает. Мы делились идеями бесконечно, не было страха, что осудят или отнесутся с предубеждением. Я скучаю по этому. Здесь я, конечно, не могу постучаться к соседу и спросить его мнение. Но со многими коллегами из университета я общаюсь, присылаю им работы, у нас идет разговор, они делятся со мной своими проектами.
Вы погружаете зрителя в мир сновидений, а чем вас заинтересовала эта тема?
Ю.В.: Сны это очень тактильная вещь. Во сне бывает момент, когда человек понимает, что он спит, ведь что-то всегда несовместимо с реальностью до конца, и тогда он просыпается. Но когда ты пытаешься вспомнить сон, он становится все более абстрактным, в твоем сознании остаются только какие-то части. Поэтому так мои работы были построены, что у них нет общего сюжета. Кроме того, мне нравится идея, что в искусстве должно быть меньше правил. Ты изучаешь эти правила, тратишь много лет на это, а потом пытаешься забыть, чтобы они перестали тобой манипулировать, и ты могла бы диктовать свои правила, делая что-то свое. Мне всегда казалось, что у художника должен быть какой-то глобальный вопрос в голове и вот мой вопрос пришел ко мне год назад. А звучал он так: зачем мне писать реальность, если я могу создать свою? Много времени ушло, чтобы прийти к четкой формулировке, и я поняла, что после того, как я задала себе этот вопрос, мне стало скучно ходить и смотреть, к примеру, портреты или обычные пейзажи. Они потрясающие в своей технике, но этих портретов мы видели уже достаточно, мы уже знаем, как выглядит дерево, нос и так далее. Что дальше? Мне нужен был толчок, и этот вопрос стал для меня таким толчком. А сны дают тебе свободу воображения, которую ты можешь использовать.
Интересно, что названия ваших работ состоят из наборов различных цифр. Почему и что они обозначают?
Ю.В.: Мне просто не нравятся подсказки, и мне не хотелось давать работам какие-то банальные названия. Есть такая схема RGB в фотографии, там основные цвета: зеленый, красный, голубой. Мы выбирали самые доминантные цвета в каждой работе, то есть это номера использованных в работе цветов в спектре. Мне не нравилось ощущение, что именами работ ты разжевываешь какую-то информацию. Мне важно, чтобы людям было интересно, чтобы название работы не сталкивало их со своего ощущения. Цифры ни о чем не говорят зрителю, поэтому он получает свободу интерпретации. Антон дает названия своим работам, но у него тоже интересный подход к этому. Он открывал телефонный справочник, и называл работу первым именем, которое видел в нем. Так эти имена остались во времени. В целом же его скульптуры это разные вещи, которые он находил в мастерской или по дороге в мастерскую, что-то выброшенное, он их собирал и давал им вторую жизнь. Мне кажется, это очень важно для него. Переиграть что-то, что люди считают не нужным и перевернуть это так, что они бы никогда не догадались. В этом очень много искусства.
А.Г.: В настоящее время я сосредоточился на небольших скульптурах, сделанных из найденных материалов, и монохроматических картинах, созданных под влиянием группы Гутай, созданной в 1950-х годах в Японии. Я начал обе серии, когда готовился к этой выставке. Я с нежностью называю свои скульптуры маленькими мусорными монстрами, они напрямую связаны с моей семейной историей или архивом. Монохромные картины очень жестикуляционные и отражают каждый месяц, который мы провели на карантине во время этой пандемии.
Юлия, Антон работает с разными медиа, вы же выбрали для себя живопись. Вам не тесно в рамках одного медиа? Не было ли желания попробовать что-то еще?
Ю.В.: В университете я пробовала разные вещи, в том числе скульптуру и литографию, но мне всегда нравилось писать на плоской поверхности. Я чувствую себя более свободной и счастливой, когда я могу испачкаться в краске. Это ощущение из детства, каждый раз, когда я захожу в художественный магазин, у меня прям такая детская радость, хочется сразу все взять и потрогать. Думаю, манипуляции с цветом для меня очень важны. Допустим, когда я пишу чернилами, я не могу знать, как они будут расплываться. Самое важное для меня, чтобы материал, с которым я работаю, диктовал свои правила. Чернила и вода будут мешаться как им угодно, а не как мне. Это дает мне ощущение азарта. С картинами чуть больше контроля, потому что у тебя есть уже какая-то идея, как и понимание, что ты будешь писать дальше. Наносишь первый слой, он достаточно жидкий, и когда он расплывается на холсте, ты уже начинаешь видеть какие-то формы. Вопрос в том, будешь ли ты следовать своей интуиции или ты перекрасишь и сделаешь заново. Мне не нравится, когда все уже распланировано. У меня возникает чувство, будто я животное, загнанное в угол. Я хочу удивляться и мне нужно, чтобы любое медиа, с которым я взаимодействую, могло работать одновременно и против меня.
Интервью: Евгения Зубченко
Фотографии экспозиции: Анатолий Козьма
